Воображение – это не желание. Воображение – это просто игра. Желание – совершенно иная вещь. Вы можете основывать свое воображение на желании, вы можете проектировать свое воображение вопреки желанию – тогда желание будет преградой. Если вы просто играете своим воображением без всякого желания – не собираетесь чего-то достичь, что-то приобрести от этого, это просто игра, – тогда это не желание, оно не связывает вас. Техники, основанные на воображении, могут помочь только в том случае, когда вы играете с ними. Если вы серьезны, то вы теряете самое главное.
Но, тем не менее, заданный вопрос является важным, поскольку на самом деле вы не представляете себе, как вы можете делать что-то без желания. Даже если вы играете, вы играете лишь для того, чтобы достичь чего-то, получить что-то, выиграть. Если в будущем ничего нет, вы теряете интерес к игре. Вы говорите: «Тогда зачем? Тогда зачем вообще играть?»
Мы так сильно ориентированы на конечную цель, что все обращаем в средство. Нужно запомнить: медитация – это самая предельная игра, это не средство для чего-либо, это не средство для просветления. Просветление случается в медитации, но медитация не средство для просветления. Медитация – не средство для предельной свободы. Предельная свобода случается в медитации, но медитация не средство для предельной свободы. Вы не можете использовать медитацию как причину, которая должна вызвать что-то. Одной из самых загадочных вещей было то, что на протяжении всех веков те, кто познали, все время настаивали на том, что медитация должна быть ради медитации. Не следует ничего желать от медитации, наслаждайтесь ею самою, не выходите из нее – и последствием будет просветление. Запомните: последствием – не результатом. Медитация – это не причина, но если вы глубоки в медитации, то случается просветление. На самом деле, быть глубоко в медитации и есть просветление.
Но ум все и всегда обращает в работу. Он говорит: «Делай что-то, поскольку это принесет тебе выгоду». Мнимое это или реальное, уму нужно что-то, за что ухватиться, что представлять себе. Только тогда он может посвятить себя чему-то. Так действует ум – он действует в настоящем для будущего. Будущее может быть иллюзорным, оно может никогда не случиться, но ум может работать только в том случае, если он надеется на будущее. Это то, что называется желанием: работать в настоящем для будущего. Цель всегда где-то в другом месте; средство под рукой, но цель где-то в другом месте. Это разделение на цель и средство, этот промежуток и есть желание. Если вы играете, желания нет, поскольку здесь рядом, под рукой, и цель, и средство. Во время игры нет будущего; вы так сильно сливаетесь в игре, что будущее просто исчезает.
Посмотрите на то, как играют дети. Посмотрите на их лица, на их глаза. Сейчас они пребывают в вечности. Они счастливы, потому что играют. Их счастье не в какой-либо цели, оно здесь прямо сейчас. Они счастливы от мгновения к мгновению – не потому, что что-то великое собирается произойти, оно уже происходит. Они в вечности. Их умы еще не посвящены чему-то. Мы еще заставим их развиться, поскольку эта игра не много поможет им в этом мире. Они должны выучиться работать. Они должны разделить цели и средства. Они должны будут создать провал между этим мгновением и будущим, и мы научим их жертвовать настоящим ради будущего. Вот это путь, которым идет мир, путь рынка, путь желания. Желание все делает утилитарным.
В медитации вы снова становитесь играющими детьми, без представления о будущем, в наслаждении непосредственно от самого действия. И воображение тогда не является желанием.
Тогда вы можете играть с ним, и это одна из самых прекраснейших вещей. Это пребывание в игре, это полное поглощение в мгновении и есть просветление. В то мгновение, когда это случается вам, вы трансформируетесь.
Поэтому просветление никогда не бывает в будущем, оно всегда в настоящем; и это не работа, которую надо делать, это игра, в которую надо играть.
В этом смысл индийской концепции лилы. Бог играет, он не знает работы. Этот мир не утилитарен, он – лишь игра энергии. Энергия наслаждается собой, играя; она разделяет себя и потом играет с собой в прятки. Поэтому индийские мудрецы никогда не говорили, что Бог – это создатель, они говорят, что Бог – это игрок, поскольку само слово «создание» несет в себе так много серьезности, как будто есть какая-то цель и что-то должно быть достигнуто. Бог, создающий мир? Это абсурд, поскольку это означает, что чего-то недостает, и Бог создает мир, чтобы достичь чего-то. Или это означает, что есть будущее, и Бог, поэтому также живет в желании.
Джайны и буддисты не понимают индусской концепции лилы, и поэтому они полностью отвергают Бога — ведь если Бог создает мир, тогда он желает. Джайны и буддисты говорят, что если Бог желает, то тогда Бог — часть мира; он сам не свободен, он сам не освобожден. Поэтому-то они полностью отвергают концепцию Бога, поскольку считают, что Бог означает того, кто вне всяких желаний. И они говорят, что Махавира – это бог, он вне желаний, а Брахма – не бог, поскольку он создает мир, он желает мира. Они не могли следовать концепции лилы.
Концепция лилы полностью отлична от концепции созидания. Бог просто играет, и нельзя спросить его: «Зачем?», – поскольку для игры нет вопроса «Зачем?», на который можно было бы ответить. Спросите у играющих детей: «Зачем вы играете?» Они вам ответят: «Мы играем, потому что играем». Игра хороша сама по себе – движется энергия, изобильная энергия плещет через край.
Чем старше вы становитесь, тем меньше играете. Почему? Потому что теперь ваша энергия не так переполняет вас. Теперь вы становитесь экономичными. Теперь вы знаете, что у вас определенный объем энергии, и вы должны направлять эту энергию на работу, для достижения чего-то. Дети же просто переполнены. Их энергия так велика, что они просто вынуждены играть. Игра – это переполняющаяся энергия, это очень много энергии в движении. Они наслаждаются каждым мгновением. Ребенок прыгает, бегает, но не стремится к какой-то цели. Бег сам по себе – прекрасное переживание жизненной энергии, переживание жизненности, переживание того, что ты жив, что так изобильно переполнен, что можешь разбрасывать свою энергию, не задумываясь ни о какой экономии.
Бог означает абсолютную энергию, бесконечную энергию. Бог не может быть экономным. Он имеет так много, так бесконечно много, что он может только играть. И эта игра продолжается и продолжается, и ей нет конца. Его не может быть, поскольку энергия бесконечна. И нельзя спросить: «Зачем?» Энергия движется, для нее не существует «зачем». Если Бог создал мир, то вы можете спросить: «Зачем? Зачем ты создал мир?» Но если он просто играет, нельзя спросить: «Зачем?»
Когда вы начинаете играть, тогда вы тоже становитесь божественными. Если вы работаете, вы человек; если вы играете, вы становитесь божеством. Тогда вы принимаете участие в игре. Вот почему мы называем Кришну абсолютным аватарой. Раму мы не называем абсолютным аватарой, мы называем его частичным аватарой – частичное пришествие божественного в мир. Но Кришну мы называем абсолютным пришествием. Различие заключается в том, что Рама серьезен. Он все еще утилитарен, ориентирован на конечную цель: это правильно, а это неправильно. Правильное или неправильное существует только в работе: это следует делать, этого делать не следует, это хорошо, а это плохо. Для Кришны – все игра, все безразлично, все – лишь правила игры.
Если вы следуете правилам, и если вы следуете им, зная, что это всего лишь игра и что правилам нужно следовать, то это хорошо. Если вы не следуете правилам, ничего плохого нет; действительно, вы играете в противоположную игру, в игру, где не следуют правилам. Если вы подчиняетесь, вы играете в игру покорности; если не подчиняетесь, вы играете в непокорность, в мятежность. Но ничего неправильного нет. В какую игру играть – ваш выбор. Если вы не серьезны и, что бы вы ни делали, счастливы, то вы просветлены.
Поскольку игра должна разыгрываться между вами и другими людьми, то имеются правила. Если вы играете в одиночку, вопрос о правилах не возникает; тогда вы можете в любой момент менять правила. Но поскольку вы играете с другими, то, чтобы можно было с ними играть, нужно следовать правилам. Никакой другой причины здесь нет. Мораль – это правило, любовь – это правило, общество – это тоже всего лишь правило – взаимно согласованные правила, по которым мы собираемся играть. Если вы не хотите играть в игру, тогда вы становитесь мятежником, но не будьте при этом слишком серьезными. Играйте тогда в игру мятежности. И если кто-то убивает вас, распинает вас, знайте, что вы взялись играть роль мятежного лидера, и вот поэтому вас убили. Некого порицать за это. Вы не следовали установленным правилам, и установленные правила выступили против вас – так что все в порядке. Все правильно тогда, и вам нечего выражать недовольство.
Когда вы осознаете, что концепция работы, полезности, достижения чего-то, какой-то цели, – это рабство, тогда это не означает, что вы прекращаете играть в свою игру на рынке. Вы продолжаете играть, но теперь вы знаете, что это игра. Это не означает, что вы разводитесь со своей женой, – вы продолжаете играть в игру под названием брак. Но теперь вы хорошо знаете, что это игра. Не будьте в ней слишком серьезными. А если вы хотите играть в игру под названием развод, играйте в нее, но помните, не будьте в ней слишком серьезными. Развод или брак – лишь две возможные игры; быть мирским человеком или быть санньясином – лишь две возможные игры. Не будьте слишком серьезными в них. Будьте беззаботными, веселыми. Вы можете играть в любую игру, какую бы вы ни выбрали; и что бы ни последовало за этим, приветствуйте, поскольку во всем этом нет ничего серьезного.
Когда игра углубляется в вашем сознании, – а она будет углубляться, если вы начнете играть в медитацию, – тогда это хорошее начало. В медитации вы один участник игры, вот почему это хорошее начало, правильное начало. Вы играете в одиночку и поэтому можете забыть общество, и общество не станет вмешиваться в вашу игру. Это игра соло, медитация – игра соло. Вы играете в одиночку.
Так что вы можете играть в любую игру, какую только захотите, но при этом забудьте о конечных целях. Если у вас есть конечные цели, то вы и медитацию превращаете в работу. Просто играйте в медитацию, наслаждайтесь ею, любите ее. Она прекрасна сама по себе. Для того чтобы она была прекрасной, ей не нужна никакая конечная цель.
Ко мне приходят люди и говорят: «Мы наслаждаемся медитацией, но расскажите нам, что из нее получится. Каким будет конечный результат?»
Я отвечаю им: «Это и есть конечный результат – то, что вы наслаждаетесь. Наслаждайтесь больше!»
Но они продолжают настаивать: «Расскажите нам что-нибудь о ней. Каким будет конечный результат? Чего мы достигнем?» Их совсем не заботит то, где они находятся, их постоянно заботит то, куда они доберутся. Ум не может существовать в настоящем, и поэтому он постоянно предоставляет вам оправдания для движения в будущее. Все эти оправдания и есть желания. Поэтому если вы желаете быть богом, быть буддой, то тогда ваша медитация будет некоторого рода желанием, тогда она не будет медитацией. Если вы не желаете ничего, просто наслаждаетесь бытием, просто празднуете жизнь, просто наслаждаетесь внутренней энергией, играющей в воображение, в видения, в пустоту, во все, что бы вы ни выбрали, и при этом вы целиком едины с этим моментом наслаждения, то тогда это медитация. Тогда нет желания, а когда нет желания, мир отбрасывается. Когда нет желаний, вы входите в играющий ум. Вы уже в нем.
Но это снова и снова нужно вбивать в ваш ум, поскольку ваш ум – это трансформатор. Он все трансформирует в желание; он может трансформировать в желание даже нежелание. Люди приходят ко мне и говорят: «Как человек достигает состояния нежелания? Как достичь состояния нежелания?» Вот и стало нежелание желанием. В вашем уме находится трансформирующий механизм: что бы вы ни положили туда, все выходит оттуда в виде желания.
Будьте внимательны к этому и так сильно наслаждайтесь этим мгновением, чтобы для движения в будущее не оставалось никакой энергии. Тогда в любой день, в любой момент случится так, что вся тьма для вас упадет; внезапно все преграды исчезнут; внезапно вы станете свободными. Но все сильнее и сильнее нужно делать упор на игре, на настоящем, на бытии здесь и сейчас – и все меньше и меньше на будущем.
Второй вопрос:
Вчера Вы сказали, что ум – это реальность, сновидение — это реальность. Тогда почему же такие гуру, как Вы, берут на себя заботу учить нас тому, что ум — единственное препятствие, что ум – единственная преграда?
Гуру, духовные учителя, и их ученики – все это явление ума. Эти гуру и существуют потому, что они нужны вашему уму. Учителя существуют потому, что вы хотите, чтобы вас учили. Они нужны вам.
Это игра. Если я говорю, что брак – это игра, то вам не следует думать, что я не скажу, что и гуру с учениками – это тоже игра. Это игра. Некоторым людям нравится эта игра, поэтому они и играют в нее. Если вам нравится эта игра, играйте в нее по-настоящему; если она вам не нравится, забудьте ее. Но это одна из самых прекрасных игр. Она уводит даже глубже, чем брак.
Это одна из самых прекрасных, самых чистых игр – она развивается только тогда, когда культура достигает определенной вершины, не раньше. Поэтому только в Индии эта игра развилась по-настоящему. Здесь возникла игра в гуру и учеников. Теперь впервые для себя, ее открывает Запад, поскольку сейчас Запад достигает своей вершины. Эта игра самая роскошная. Это не обыкновенная игра, в нее играют только те люди, которые могут позволить себе это. Вы можете играть в нее, если знаете, что эта игра прекрасна, и наслаждаетесь ею. Но не относитесь к ней серьезно. Учеников можно простить, если они будут серьезными, но когда серьезны учителя, это абсурд. Их нельзя извинить, если они даже не осознают, что это игра.
В реальности исчезают все игры, но для ума игры существуют. Этим я не говорю, что вы должны прекратить играть, я лишь говорю, что вы должны осознавать, что это игра, и если она вам нравится, продолжайте играть в нее. Если вы не наслаждаетесь игрой, прекратите играть. Когда вы осознаете, что все в жизни, все связи в ней, – лишь род игры, тогда вы уже свободны, поскольку ваше рабство – лишь следствие серьезности. Вы в рабстве, поскольку думаете, что все вокруг так серьезно. Нет ничего такого серьезного. Но представить себе, что вся эта жизнь – лишь игра, довольно трудно.
Почему это так трудно? Потому что тогда ваше эго падает навзничь. Если все – игра, эго не может устоять. Эго нуждается в пище. Серьезность – это пища. Она питает эго. Поэтому, если вы ученик и просто играете в это, то ваше эго не может усиливаться, ведь вы знаете, что это лишь игра.
Что есть такого, что может питать ваше эго? Люди думают, что они ученики великого гуру. Гуру может не быть великим, гуру может быть великим, это не имеет значения, — но его ученик думает: «Я ученик величайшего гуру». Это становится как бы витамином, и эго растет на нем, становится сильнее.
Вот почему ученики все время сражаются за своих гуру. Никто не хочет верить, что его гуру номер два, он всегда гуру номер один. И дело не в том, номер один или два ваш гуру, смысл не в этом; это вы номер один, если у вашего гуру номер первый. Эго ученика зависит от высоты его гуру. Если кто-то говорит что-то против вашего гуру, почему это так задевает вас? Задето ваше эго. Ваш гуру – это ваше воплощенное эго, и вы не можете допустить, чтобы кто-то говорил против него. Это невозможно, поскольку непосредственно бьет по вашему эго.
Серьезность можно допустить в учениках. Ученики невежественны, и все, что они делают, они делают неправильно. С этим можно согласиться. Но так называемые гуру также играют в игру очень серьезно. Они не смеются; вся эта игра не вызывает у них смеха. Гуру является настоящим, когда он знает, что все — лишь игра и что в этой игре он помогает вам стать более осознающими. И наступит момент, когда вы также рассмеетесь, наступит момент, когда вы сможете оглянуться назад — тогда вы почувствуете большую благодарность, поскольку все для вас было так серьезно, а для гуру это было ничто. Но он играл с вами в игру так серьезно, предпринимал всяческие усилия – как будто вел вас куда-то.
Запомните: все это «как будто», – поскольку вас некуда вести. Вы должны быть здесь. Поэтому все усилия, кажущиеся попытками вести вас куда-то, все это лишь инструменты. Вас никуда нельзя повести. Вы уже дома, вы никогда не покидали его. Вы укоренены в реальности, в истине. Поэтому все эти игры в лидерство, наставничество, в гуру, приведут вас лишь к той ситуации, в которой вы найдете, что все, что вы хотели найти, уже есть.
Но вы не понимаете несерьезности. Эго не знает этого языка. Каждая религия рождается как игра, и каждая религия становится церковью, очень серьезной, смертельно серьезной. Каждая религия рождается как танец, как песня, как праздник, а потом все становится серьезным и мертвым. Настоящая религия не может быть серьезной. Она должна быть восторженной, она должна быть высочайшим пиком блаженства. Как она может быть серьезной?
Христиане продолжают думать и верить, что Иисус никогда не смеялся. Посмотрите на Кришну – вы не найдете между ними никакой общей почвы. Не то, чтобы Иисус был таким человеком, это христиане сделали его серьезным, ведь только вокруг серьезного Иисуса возможна серьезная церковь. Отсюда и вся игра пап – такая серьезная, такая тяжелая. Иисус был, по-видимому, очень беззаботным человеком, который смеялся, радовался, ел, пил, танцевал. Он, должно быть, очень глубоко любил жизнь.
Это был грех. Это было причиной, почему его распяли. Те, кто распинал его, были очень серьезными. Они принадлежали старой установившейся церкви. На самом деле они распинали не Иисуса, они распинали его праздничность – и если бы он не был распят, не было бы никакого христианства, ведь он был слишком веселым человеком. В тот момент, когда евреи распяли его, все стало очень серьезным; смерть поставила точку. Фигура на кресте, конечно, очень серьезна: мертвый человек. Христианство выросло вокруг мертвого тела и креста. Крест стал символом – не Иисус, который смеется в деревне, пьет на вечеринке, ест с друзьями или останавливается в публичном доме. Нет, не это стало символом. Символом стал крест, а вместе с крестом серьезность – смертельная серьезность. И из-за этого креста, из-за того, что Иисус был распят, христианство пошло против жизни, все живое стало грехом.
И каждая религия делает то же самое, хотя и по-своему.
Очень изощренные религии не будут делать так, они сделают по-другому. Индия – очень изощренная страна, она так не сделает: мы не трансформировали Кришну, и мы никогда не пускали его в свои сердца. Он – просто красивый миф.
Гита стала более важной, чем Бхагавад; для индусов жизнь Кришны не так важна, но очень важна та весть, которую он доставил на поле сражения. Почему? Потому что это серьезная вещь. Поле битвы ближе к смерти, чем к жизни. Жизнь Кришны очень полна, но она стала мифом, и никто не беспокоится о ней. Несколько слов, произнесенных им на поле сражения, стали важнее всей его жизни. И вот есть ученые-брамины, которые продолжают объяснять, что вся его жизнь – лишь символ, она не реальна. Его игры с гопи, пастушками, не реальны – гопи являются лишь символами чувств, они не реальны. Нет, они не реальные женщины из костей и плоти. Гопи – не женщины, они лишь символы. И ученые-брамины очень опытны в таких трюках. Они говорят, что Кришна – это душа, а гопи – чувства тела: чувства танцуют вокруг души.
Индия – изощренная страна. Здесь убивают Кришну, здесь распинают Кришну, но очень изощренным способом. Убивается его праздничность; ее делают символической, бессмысленной, вся его жизнь выталкивается на сторону. Он танцевал с реальными женщинами, но это шокирует, поскольку мы не можем представить себе Кришну, танцующим с реальными женщинами. Мы разрешаем ему танцевать с символическими женщинами, но не с реальными. Мы будем шокированы. Нас шокирует жизнь. Мы стали настолько мертвыми, что все живое шокирует нас.
Каждая религия рождается в праздничности – и когда праздничность умирает, знайте, что эта религия мертва. Когда рождается новая религия, все старые религии будут против нее, поскольку вновь появляется праздничность. Это точно так же, как рождение ребенка, – каждый ребенок рождается играющим, веселящимся, живым, празднующим, безответственно празднующим, не верящим в будущее, верящим в здесь и сейчас, – все общество будет против него; все общество постарается поставить его на правильный путь, пока он не заблудился. Он должен быть поставлен на правильную дорогу.
То же происходит и с каждой новой религией.
Поэтому, когда я говорю о медитации, как о танце, или когда я говорю о санньясе, как о внутреннем праздновании и счастье, как об утверждении жизни, тогда, конечно, все приверженцы старых традиций скажут: «Вы называете это санньясой?» И по-своему они будут правы, так как все, во что они верили, как в санньясу, санньясой не является. Они верили в мертвых — чем мертвее, тем вернее они скажут: «Вот это настоящее самоотречение». Они называют санньясой то, когда отрекаются от жизни, – а я называю санньясой то состояние, когда жизнь проживается во всей ее полноте.
Но так будет всегда. Когда меня не станет, вы обратите все в серьезное дело. Вы дадите объяснения, в чем заключается мой настоящий смысл. Но настоящий смысл всегда очевиден, не нужно давать никаких объяснений. Все объяснения уводят прочь, к тому, чего нет.
Гуру и ученики, осознавшие и неведающие... все это великая игра, космическая игра. Неведающим нужны осознавшие; осознавшие не могут играть соло, не могут играть в одиночку – им нужны неведающие. Но учитель знает, что это игра, и не надо быть серьезными в ней.